Бибихин Язык Философии' title='Бибихин Язык Философии' />Бибихин Владимир Язык философии, скачать бесплатно книгу в формате fb2, doc, rtf, html, txt Электронная библиотека royallib. Contra Бибихин. Существуют люди, которые по своему психофизиологическому статусу абсолютно. Бибихин В. В. Купить бумажную книгу. Тренажер для мозга 2. Книга предназначена для всех, кто увлечен философией и филологией, и может служить учебным пособием по истории мысли и философии языка. Купить книгу Мир. Язык философии автора Владимир Бибихин и другие произведения в разделе Книги в интернетмагазине OZON. Исправленное переиздание курса, прочитанного в осенний семестр 1989 года на философском факультете МГУ им. Ломоносова. Бибихин В. В. Язык философии. Курс лекций, прочитанный в осенний семестр 1989 года на. Бибихин В. В. Язык философии. Правящая молния. Во фрагменте Гераклита, стоящем у Дильса под номером 9. Эта мысль у Гераклита не одинока, ср. Космос. Слово соразмерно. Вопрос напрашивается, и если Гераклит не дает на него ответа, то его молчание, что называется, кричащее. Мы должны поэтому постараться расслышать, о чем он кричит, когда молчит о том, кто или что вселенский меняла. При не очень внимательном чтении может показаться, будто ответ у Гераклита вс же имеется Всем рулит Перун,. Но ведь молния и есть опять же огонь. Предположим, огонь сам себя меняет на вещи и вещи снова на себя, соблюдая при этом ценностное соотношение. Но тогда кто или что диктует огню закон обмена Если вещи просто то же самое, что огонь, ипостаси огня, тогда в каком смысле и чем правит огонь А если вещи другое огню, пусть они даже из огня, и огонь ими правит, то огонь не единственное начало. Должно быть что то другое, что видит и огонь и вещи и соблюдает их взаимную меру. У Гераклита есть как будто бы и другой ответ на вопрос, кто меняла Никто, Ничто. Нет необходимости думать, что Гераклит пантеист и у него космос бог, сам себя творящий. Ничего такого здесь пока не говорится. Сказано другое дело обстоит не так, что космос сделан. Иначе говоря, увидеть в космосе что то дальше вечно живущего огня не удается. Вопрос, кто гасит огонь для появления вещей, кто хранит меру огня и вещей, остается открытым. Делается только ясно, что на него нет готовой разгадки. Что место менялы, хранителя меры огня и вещей, пусто, ощущают толкователи. Некоторые их интерпретации удивительны. Место космического менялы, считает один, просто пока еще не занято Гераклит обнаружил это головокружительное обстоятельство и пригласил человека не первого попавшегося, а, видимо, своего ученика занять место царя природы. Мы слышим знакомый голос. Сознание хочет править, взобравшись на вершину вещей. Для сравнения тот же фрагмент в переводе Дильса Кранца Одно мудро разбираться в мысли, которая правит всем во всм. В переводе А. Лебедева Ибо Мудрым. Гераклитовский ум логос здесь то же что огонь. Еще одно толкование, показывающее характер толкователя Гераклит первым в истории человечества открыл и сформулировал закон сохранения энергии. На месте менялы угадывают что то вроде эйнштейновской формулы превращения энергии в вещество и наоборот. В Гераклите угадывают несостоявшегося физика теоретика. Но он философ. Для философа любой закон, тем более верховный закон природы, может быть только проблемой, не открытием. Надо признать, что эти удивительные предположения поставить на место первого начала инициативного человеческого мудреца или физический закон говорят по крайней мере о чуткости к загадке, заданной Гераклитом о понимании, что такая загадка есть. Они лучше чем пьянящие, если не пьяные, речи о бурлящем бытии Гераклита и игре мирового хаоса с самим собою лучше, чем возбуждение по поводу гераклитовской темной глубины, заставляющее и у Гераклита тоже видеть вихрь нерасчлененной, интуитивной мифолого философско научно поэтической символики. Гераклит хотел высечь Гомера и Архилоха за то, что их мысль вязнет в мифологии. А теперь оказывается, что у него самого земляно чревная гармония. Становится неясно, кого после этого придется высечь. Разве что интерпретатор возьмет свои слова обратно. Вопрос кто меняла огня на вещи не сводится к вопросу о том, есть ли разум во вселенском огне. Конечно, есть. В этом Гераклит не сомневается, как вся мысль его эпохи, как вся классическая мысль. Между прочим, здесь причина, почему философу, по Гераклиту, нет надобности хлопотать о накоплении многого знания об устройстве мира. Оно, пожалуй, и престижно, но не необходимо именно потому, что и без человека вся мудрость мира заранее заключена в правящей молнии. Гераклит почти грубо одергивает нас дело не в нагромождении сведений. Информация, рассказы о сущем, как и миф, вязнут в сущем. Дело не в перечислении всего многого, что есть в мире. Дело в знании одного мудрое отдельно. Из всех, чьи речи я ни слушал, ни один не достигает до того, чтобы знать, что мудрое от всего отделено,. От всего, значит и от космоса с его меной огня на вещи. Мы не видим в мире ничего кроме мира, огня и вещей, но из за того, что не видим, не должны решить, что ничего нет. То, что кроме, просто совсем другое. Оно ничто любому что. Оно и есть настоящее дело философии. Гераклит кричит о том, что не может и не должен назвать то, что от всего отделено. Интерпретаторы пытаются разъяснить ему самому, что он имел в виду. Но он не имел в виду ничего, когда говорил об отделенном. Оно по определению таково, что его нельзя иметь в виду. Мы можем видеть только его отсутствие среди всего. Само по себе оно таково, что ни при каких поворотах глаза и подходах мы не можем его видеть. Другое огня, меняющее огонь на вещи, другое вещей, меняющее их на огонь, не может быть названо, поскольку от всего отдельно. Вовсе не так, что отдельное уже не будет ни логосом, ни софией, ни разумом. Отдельное от логоса не значит нелогичное. Оно отдельно и от нелогичного. Другое всему, отдельное это та половина гераклитовской мысли, о которой Сократ сказал, что он ее не понял чтобы понять, нужен пожалуй, говорит он, делосский ныряльщик, но что она так же подлинна, как половина, Сократом понятая, сомнений у него нет. Не поняв ту вторую половину, Сократ отнесся к ней тем единственным способом, какой достоин ее. Отдельное таково, что в нем нет ничего отвечающего приемам человеческого познания, как под водой нет воздуха для дыхания, и надо быть искусным ныряльщиком не для того, чтобы найти способ пребывания на глубине, это невозможно, а только для того, чтобы не сразу задохнуться там. В гераклитовском ночь и день одно нет места для привычного понимания, потому что другое ночи для нас день, другое дню ночь, но единое ночи и дня другое ночи в такой же мере, в какой другое дню. Софон другое разуму так же, как и другое неразумию. Для нас другое жизни смерть, но для Гераклита смерть есть жизнь в другом жизни, настолько другом, что оно иное и смерти. Это иное мы не можем понять. Оно отделенное пространством,. Эта формула в таком виде у Гераклита строго говоря отсутствует, но нельзя сказать, что Гегель исказил его фр. Другое богам и другое людям едино богам и людям. Оно же, другое огню и вещам, едино огню и вещам. Здесь действительно нужен делосский ныряльщик. Но именно поэтому Гераклит не темный, и Сократ недаром поручился, что не понятая его сторона так же подлинна, как понятная. Он ночной только в том смысле, что не дневной но он не меньше дневной чем ночной. Он другой туманности и очевидности, пониманию и непониманию. Дело тогда не в том, чтобы понять его или объявить непонятным. В чем же Дело в другом. Тем самым мы сказали, кто меняла огня на вещи и вещей на огонь. Другое таково, что не может быть истолковано и продемонстрировано. Стало быть, наша задача не в понимании или непонимании. Главное в нашем завязавшемся отношении к другому. Недаром Гераклит не хочет ничего описывать и рассказывать, уподобляться Гомеру и Пифагору. Возможно, он хочет что то сделать Возможно, настоящее слово мыслителя его дело Или опять же общее слову и делуВопроса о том, что делает мыслитель, нам не обойти. Но пока мы стоим перед его текстами и задаемся этим вопросом, Гераклит тем самым уже делает а именно он делает наше отношение к другому нашим делом. Чем то другим, более надежным, чем умственное понимание или непонимание, он ставит нас, едва мы потянулись к нему и оказались захвачены им, в отношение к отдельному. Что такое другое Может быть, надо опереться на бытие Хайдеггера, чтобы понять отдельное Гераклита Но как опереться на хайдеггеровское бытие, если он не дает ему определения и пишет это слово, Sein, перечеркнутым крест накрест, чтобы напомнить нам, что мы не представляем себе бытия Концы этих двух диагоналей Хайдеггер предлагает понимать как указание на четверицу земли и неба, богов и людей четверицу мира. Мир космос. Космос, по Гераклиту, вечноживой огонь. Огонь, гаснущий в море, расслаивается на землю и небо. Скачать Бибихин В. В. Рассматриваются онтологические основания речи, возможности слова, проблемы герменевтики. На классических примерах разбираются понятия логоса, мифа, символа, трансценденции, тела. Решается вопрос об отношении философии к богословию. Книга предназначена для всех, кто увлечен философией и филологией, и может служить учебным пособием по истории мысли и философии языка. От автора. Вещи говорят за себя. Что то мешает нам услышать тему язык философии так, словно при философии, кроме философии есть еще и язык, что то вроде ящика с инструментами или, может быть, материала для критики и обработки. Наша задача не в том чтобы обслужить со стороны языка философскую профессию, подав ей в руки новые орудия труда и сырье. У нас давно уже кончилась вера, будто за невразумительным, неряшливым или тягостным текстом, каким бы философским именем он ни назывался, может еще таиться важный подлежащий извлечению смысл. Философская мысль весит ровно столько, сколько весит философское слово. Digitronic Dgi. Причем сорное или пустое слово не flatus vocis, не пустое сотрясение воздуха. Оно по разному, большей частью через беззащитные молодые умы, разрушает мир. Какой экологии ждать от человека, делающего грязь при первом прикосновении к вещам. Первое такое прикосновение мысль и слово. Отсюда вовсе не следует что надо поскорее учредить комиссию, расставить контрольно пропускные пункты, проверять и анализировать, разбираться в словесной грязи и, скажем, отбирать диплом философа у тех, кто губит нашу языковую и мыслительную среду. Материальный хлам всегда требует разбора, утилизации, словесный очень редко. Всего разумнее спокойно оставить его там где он есть. Как ни расстроено наше сегодняшнее общество, каким безнадежным ни кажется дело философии, оно всегда только в том чтобы еще и еще раз пытаться дать слово мысли. Давать слово мысли к счастью не значит манипулировать лексикой и терминологией, подыскивать и оттачивать выражения, конструировать и структурировать тексты. Мысль, если она мысль, с самого начала уже есть то, чем оказывается в своем существе слово она имеет смысл. Мысль поэтому всегда хранит исключительное отношение к слову. Философия несет в себе язык. Сочетание язык философии должно поэтому звучать примерно как свечение света. Легко догадаться, что нечто подобное должно произойти и с философией языка. Нужны специальные операции по искусственному разграничению понятий, чтобы удержать эти две на вид в их грамматической форме такие разные темы от слияния друг с другом и с мыслью. Язык философии в конечном счете это попытка дать говорить самой философии в наше время, в нашей русской языковой среде. СОДЕРЖАНИЕI. СМЫСЛ СЛОВА1. Язык как среда 2. Поиски языка 3. Язык и языки 5. Язык и знание 6. Слово и мысль II. ЧЕРТЫ МЫСЛИ7 Понимание 8. Язык и мир 9. Слово и ответственность 1. Строгость философии 1. Философское надо III. ОПЫТ ЧТЕНИЯ1. 2. Правящая молния 1. Вопрос о символе 1. Антропоморфизм 1. Философия и религия 1. Душа и тело. 18. Служанка богословия. Поэтическая философия.